Закон "о шлепках": маски сброшены

27 января 2017 года Государственной Думой приняты в третьем чтении поправки к так называемому закону «о шлепках». Это событие по своему резонансу сравнимо с природным катаклизмом. Стихия обрушилась в начале уходящей недели и набрала максимальную силу к ее концу. В торнадо попали прежде всего законодатели, которые, надо сказать, достойно держали удар. Об этой истории говорят: «за березами леса не увидели». Началась истерия как в определенной части российского общества, так и в западных средствах массовой информации. Я же хочу припустить пелену (простите за варварство – убрать березки), рассказать что же на самом деле случилось с правовой точки зрения, и попытаться предположить кому же было нужно делать такую «бурю в стакане воды». Но обо всем по порядку.

Эта история началась чуть больше полугода назад, когда 4 июля 2016 года та же Государственная Дума окончательно приняла закон «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации по вопросам совершенствования оснований и порядка освобождения от уголовной ответственности». Как предполагалось изначально, законопроект № 953369-6 должен был стать реакцией на просьбу
Президента Российской Федерации, озвученную в послании к Федеральному собранию в декабре 2015 года, поддержать инициативу Верховного суда о декриминализации уголовного законодательства. Но вышло наоборот. Сразу прошу прощения – для понимания происходящего придется прямо цитировать сухие нормы закона, дабы не быть обвиненным в его искажении.
Итак, в числе новаций в принятом законе появился субъект преступления – близкое лицо. Определение этого понятия дается в статье 116 (побои) Уголовного кодекса: «Под близкими лицами в настоящей статье понимаются близкие родственники (супруг, супруга, родители, дети, усыновители, усыновленные (удочеренные) дети, родные братья и сестры, дедушки, бабушки, внуки, опекуны, попечители, а также лица, состоящие в свойстве с лицом, совершившим деяние, предусмотренное настоящей статьей, или лица, ведущие с ним общее хозяйство». Кроме того, Уголовным кодексом вводится новый, специальный
состав преступлений, совершенным «по мотивам политической, идеологической, расовой или религиозной ненависти или вражды» – преступления совершенные (!) в отношении членов семьи, близких родственников и свойственников. Тут же за «нанесение побоев или совершение иных насильственных действий, причинивших физическую боль, но не повлекших последствий, указанных в статье 115 настоящего Кодекса (умышленное причинение легкого вреда здоровью прим. автора), в отношении близких лиц», законом предусмотрено довольно суровое наказание, скажем, одна из санкций – лишение свободы сроком до двух лет. При этом законодатель не оговаривает какая степень страданий потерпевшего «потянет» на состав преступления. Дополняет «картину маслом» поправка в статью 20 Уголовно-процессуального кодекса, которая выводит деяния, предусмотренные 116 статьей Уголовного кодекса из разряда дел частного обвинения в дела частно-публичного обвинения. Это означает, что если, скажем, полоумная соседка из вредности напишет заявление в полицию о том, что Вы, якобы, избиваете супруга сковородкой или бьете ребенка ремнем, то примирением сторон как раньше было, скажем, отозвав заявление, дело не закончится: правоохранители обязаны будут провести расследование и передать дело на рассмотрение суда.
Принятие закона всколыхнуло российское общество. Средства массовой информации его сразу окрестили «законом о шлепках» и большинство из них прокомментировали его появление как торжество ювенальной юстиции. Эксперты, анализируя закон, отмечали, что он противоречит как многовековой традиции нашего народа, дающие моральное право с ограничением, с любовью оказывать физическое воздействие на ребенка в случае
его непослушания, так и многим нормативным правовым актам нашего государства. Среди них и Конституция Российской Федерации, дающая право родителей на воспитание детей, и Семейный кодекс Российской Федерации, и Концепция государственной семейной политики в РФ на период до 2025
года.
Тогда то стало очевидно, что ювенальное лобби в России по-прежнему сильно. И у его сторонников есть абсолютно определенные имена. Скажем, бывший министр юстиции России Павел Крашенинников, а в июле председатель комитета Государственной Думы по
гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству. Он, уже в далеком от нас 2007 году, яростно пытался провести законопроект № 485737-4 «О внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации», который, в частности, предусматривал введение ускоренного порядка отобрания ребенка у родителей – в трехдневный срок, в закрытом судебном заседании. Авторскую группу обсуждаемых поправок также возглавил экс-министр, а принятый в июле закон содержал в себе элементы того самого закона о семейно-бытовом насилии, который так отчаянно на протяжении двух лет пытались провести в российском парламенте. Конечно, я выглядел бы голословным, но переквалифицировавшийся в 2005 году в депутаты господин Крашенинников, в 2010 году занял седьмое место в рейтинге депутатов-лоббистов по версии русского издания журнала Forbes. Полагаю, этот факт
говорит сам за себя. Вместе с тем лоббисты-ювеналы засели и в верхней палате российского парламента. Так, сенатор Андрей Клишас, который горячо защищал правильность антиродительских поправок и утверждал, что «это – важный закон, направленный на защиту традиционных ценностей»; сенатор Ольга Ковитиди предложила «сначала посмотреть правоприменительную практику». Вероятно, речь идет о том, чтобы посмотреть в порядке эксперимента как сотенка – другая родителей отбудут заключение в местах не столь отдаленных. По ее мнению «закон
своевременный и правильный». Сенатор Валентина Петренко призвала «не допускать того, чтобы избивались дети», и «не опускаться до первобытного строя, когда можно было еще съесть человека или там ребенка». Чего стоят выражения политиков, говорящих об «ужасающей статистике насилия в российских семьях».
Так закон прошел летом… Теперь ошибка или, как говорят специалисты, законодательный брак устранен.
Но вернемся в день сегодняшний. Как заявила заместитель председателя комитета Совета Федерации по конституционному законодательству и государственному строительству Елена Мизулина, «Государственная Дума исправила ошибку, допущенную летом прошлого года». Принятый 380 голосами против 3-х закон внес изменение в нашумевшую статью 116 Уголовного кодекса, исключив из текста слова «…в отношении близких лиц», таким образом добившись результата, который был ожидаем в прошлой редакции закона. Ошибка заключалась в том, что законодатель позволил безнаказанно влазить в семью, институт очень хрупкий, чувствительный сам по себе нуждающийся во внимательном отношении. Внутрисемейные ссоры были уравнены с преступлениями, совершенными на почве политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти, что само по себе уже нонсенс.
Теперь состав преступления, предусмотренный статьей 116 Уголовного кодекса из уголовной сферы перенесен в область административной ответственности. При всем при этом, все остальные «опции» остались в силе. Так, например, дело об административном правонарушении о побоях, остается делом частно-публичного обвинения, то есть правонарушителю не удастся избежать наказания даже в случае примирения. Когда раньше происходила ссора между супругами с рукоприкладством с той или другой стороны, выпустив пар уже после отъезда полиции, пострадавшая сторона могла отозвать свое заявление. Причин много, в том числе, из-за будущей судимости у обидчика. Сейчас дебошир обойдется более мягким наказанием, скажем, штрафом до 30000 тысяч рублей, но при рецидиве правонарушения в течение одного года последует уже уголовная ответственность. В любом случае – наказание неотвратимо, а это немаловажно.
Реакция на принятые поправки в закон не заставила себя ждать. Я бы сказал просто: маски сброшены. Так, некоторые публичные представители российской интеллигенции назвали законодателей фашистами. Мотивировали свою позицию тем, что декриминализировав закон о шлепках, парламентарии оставили беззащитными перед так называемыми «домостроями» жертвы домашнего насилия.
Оживились западные средства массовой информации, заявляя что в России теперь насилие разрешено на законодательном уровне. Среди западных изданий, на удивление и что чрезвычайно интересно, комментировали принятие нового билля даже экономические СМИ. «Bloomberg» пишет: «Новая консервативная идеология Путина уводит все дальше и дальше от Запада и его ценностей, но для Путина декриминализация домашнего насилия – это еще один шаг на пути к идеологическому суверенитету. Но, на самом деле, Россия постепенно скатывается к более ранним временам, когда дети и жены целиком находились во власти прихоти мужчин, которым все и всегда сходило с рук». Журнал «The Economist» тоже порадовал не только биржевыми сводками: «Если муж бьет жену – можно ли это считать преступлением? Во многих странах этот вопрос больше не нуждается в обсуждении. Но не в России, где Госдума проголосовала за декриминализацию домашнего насилия в семье. Если это только не повторное преступление или причинение тяжкого вреда здоровью. Изменения – это часть действующей под эгидой государства поддержкиьлинии традиционализма, которая началась во время третьего президентского срока Владимира Путина».
Полагаю теперь понятно на кого работают наши лоббисты, пытающиеся «протащить» ценности ювенальной юстиции в правовое поле России.
Я хотел бы четко обозначить, что вся шумиха, связанная с принятием поправок к закону о шлепках, является дымовой завесой для наших западных доброжелателей. Мне не хотелось бы видеть в России истории характерные, скажем для Норвегии, когда государство решает, что ребенку наверняка гораздо лучше будет в приемнике-распределителе или у посторонних людей, нежели у кровных родителей. Более того, развитие ювенальной юстиции – чрезвычайно выгодный бизнес, связанный с торговлей живым товаром, поставленный на конвейер под громкие аплодисменты государственных чиновников. Вероятно, сторонников введения таких норм в российском праве мало заботят такие понятия как права человека, скорее – жажда наживы через слезы детей и их матерей.
Есть ли проблемы в российских семьях? Безусловно. Насилие в семье – тяжелая болезнь, которую можно лечить и которая вполне поддается лечению. Конечно, законодательство государства, как один из инструментов регулирования взаимоотношений между людьми необходимо использовать для этих целей. Конечно, законы требуют модернизации. Но это же в наших руках. А вот наличие ювенальных норм, на мой взгляд, является признаком смертельной болезни, уничтожающей общество изнутри. Какое-то время назад я работал в политической журналистике: ее чувствую, что называется, «нутром». Вся эта история – абсолютно политическая. Причем ситуация, когда внешние игроки без зазрения совести пытаются играть на нашем внутреннем поле. В
том числе и руками грязных политиков, услуги которых оплачиваются нашими западными «партнерами» через так называемые некоммерческие организации. Друзья, я думаю, мы сами в состоянии определять, как строить отношения между собой внутри нашей страны, не так ли? Поэтому нам всем необходимо быть предельно внимательными к тому, что нам пытаются навязать продажные подонки политиканы.
Возвращая в правую плоскость скажу, что Государственная Дума действительно исправила свою ошибку, а все эти визги либеральной интеллигенции – лишь попытка расколоть общество, скрывая свои политические амбиции за громкими лозунгами о правах человека и неприкосновенностью личности. Впереди еще утверждение Советом Федерации и подписание Президентом. Так что возможно, что данная редакция претерпит какие-то изменения.
Теперь, когда победа в бою с ювенальными ценностями одержана, и она на нашей стороне, давайте подождем пока окончательно уляжется политическая пыль и мы вернемся в правовое поле, тогда посмотрим как заработает новый закон. По результатам будем делатьвыводы.
Берегите своих близких!